Психология и психотерапия

Понятие и функции метафоры

Метафора – это перенос названия, при котором, мы отдаем себе отчетв том, что название используется не по его прямому назначению.
Первая, более простая и поверхностная, функция метафоры – наименование.Однако просто перенос названия не является тем, что мы обычнопонимаем под метафорой. Например:
Слово монета – первоначально означало «та, которая увещевает,предупреждает и предостерегает», это обозначение Юноны. В Римебыл храм Юноны Предостерегающей (Juno Moneta), рядом находилсямонетный двор. На то, что там чеканилось, был перенесен эпитетЮноны – предостерегающая (moneta). Теперь, когда мы произносимслово монета мы не вспоминаем о богине.
Это пример переноса названия не основанного на метафоре. Словопросто утрачивает одно значение и получает другое.
Для метафоры необходимо, чтобы мы осознавали ее двойственность.
Когда мы говорим el fondo del alma – до глубины (дна) души, подсловом дно мы подразумеваем некий духовный феномен, не имеющийничего общего с пространством и лишенный физических характеристик,таких как, например, поверхность или дно.
Обозначая словом «дно» некоторую часть души, мы отдаем себе отчетв том, что используем это слово не в прямом смысле, и одновременнопонимаем, что нужный нам косвенный смысл произведен от прямого.
Такое слово, как красное прямо обозначает соответствующий цвет.Когда мы говорим, что у души есть «дно», мы относим это словосначала к дну какого-нибудь сосуда, например, бочки, а потом какбы «очищаем» это значение от указания на физические параметрыи относим его к психике.
Зачем мы используем названия не по прямому назначению? Почемуне предпочесть прямое обозначение и не употреблять слова в изсобственном смысле? Мы разумеется так и сделали бы, если бы могливоспринимать «глубину души» своим взором так же ясно, как, например,красный цвет.
Однако интересующий нас психический объект не только трудно назвать,о нем трудно даже помыслить. Он ускользает от нас- мысль не можетего уловить. И тут мы начинаем замечать, что метафора служит нетолько наименованию, но и мышлению.
В этом заключена вторая – более глубокая и существенная – функцияметафоры в познании. Метафора нужна не только для того, чтобы,благодаря полученному наименованию, сделать нашу мысль доступнойдля других людей- она необходима нам самим для того, чтобы объектстал доступен нашей мысли.
Зачем мышлению метафоры
Почему метафора является не только средством выражения, но ещеи важным орудием мышления?
Не все объекты легко доступны для нашего мышления, не обо всеммы можем составить отдельное, четкое представление. Наш дух вынужденпоэтому обращаться к легко доступным объектам, чтобы, приняв ихза отправную точку, составить себе понятие об объектах сложныхи трудно уловимых.
Метафора служит орудием мысли, с помощью которого нам удаетсядостигнуть самых удаленных участков нашего концептуального поля.Однако она НЕ раздвигает границы мыслимого, она лишь обеспечиваетдоступ к тому, что смутно виднеется на его дальних рубежах.
Метафора в науке и поэзии
Поэзия это метафора. Метафора лежит в основании поэзии и ее поэтическаяфункция хорошо изучена. К научной и поэтической метафоре подходилис одинаковых позиций. Так, в эстетике метафору рассматривали толькокак чарующую вспышку, вдруг озарившую своим светом прекрасное.Поэтому к ней не применяли понятие истины и не считали ее орудиемпознания действительности. Это не позволяло заметить, что поэзиине чужды исследовательские цели и она способна открывать стольже позитивные факты, как те, которые открывает наука.
Например, Лопе де Вега описывает струи фонтана:
-В струях фонтанов, которые
В несметном своем единстве
Хрустальными копьями вонзаются в небо;
Струи фонтана он представляет себе в виде хрустальных копий. Очевидно,что струи не могут быть копьями, но то что поэт их так назвал,поражает воображение и доставляет эстетическое удовольствие.
Струя и копье – конкретные объекты. Конкретен каждый предмет,который можно воспринимать отдельно от других предметов. Напротив,абстрактный объект воспринимается только в сопряжении с какимилибо другими объектами. Цвет – абстрактный объект. Мы всегда воспринимаемего совместно с поверхностью конкретной формы и размера, и наоборот,поверхность невозможно воспринять отдельно от цвета. Поверхностьи цвет различны, но нераздельны. Чтобы провести между ними граньнаш ум делает усилие, которое мы называем абстрагированием. Мыабстрагируемся от одного из этих объектов (цвета или поверхности)чтобы достичь виртуальной изоляции другого и тем самым определитьего отличительные признаки.
В состав конкретных объектов входят абстракции:
Хрустальное копье кроме прочего имеет форму и цвет, и таит в себединамическую силу, сообщаемую ему толчком руки и способную наноситьраны.
Сходным образом в струе фонтана можно выделить форму, цвет и возникающаяпод напором динамическая сила, способная взметнуть ее вверх.
Струя и копье, если воспринимать их целостно, обнаруживают большеразличий, чем сходств. Но если взять только упомянутые три абстрактныхэлемента, то окажется, что струя и копье тождественны. Форма,цвет и динамичность у них одинаковы.
Такое утверждение согласуется с научным подходом, оно констатируетреальный факт: частичную идентичность струи и копья.
Небесное тело и число далеко не одно и тоже. Однако, когда Ньютонсформулировал закон всемирного тяготения, определив, что силатяготения прямо пропорциональна массе тел и обратно пропорциональнаквадрату разделяющего их расстояния, он открыл некоторое частичноеабстрактное тождество, существующее между небесными светиламии определенным рядом чисел.
Если бы какой-нибудь пифагореец, опираясь на эту аналогию, заключил,что «светила есть числа», он бы внес в формулировку Ньютона какраз то, что Лопе де Вега прибавил к утверждению частичного, новполне реального тождества хрустального копья и струи фонтана.
Научный закон ограничивается констатацией тождества абстрактныхкомпонентов двух объектов. Поэтическая метафора утверждает полнуюидентичность двух конкретных вещей.
Все это показывает, что научное мышление более или менее сходнос поэтическим. Различие между ними состоит не в характере мыслительныхопераций, а в их режиме и целях.
Метафорическое мышление встречается всюду, но:
В поэзии – метафора на основе частичного сходства двух объектовделает ложное утверждение об их полном тождестве. И именно этопреувеличение придает ей поэтическую силу. Красота метафоры начинаетсиять тогда, когда кончается ее истинность. Но и наоборот, неможет существовать поэтической метафоры, которая бы не открывалареальной общности. В науке – наоборот, начинают с полного тождествадвух заведомо различных объектов, чтобы прийти к утверждению ихчастичного тождества, которое и будет признанно истинным.
Так, психолог, говоря о «дне души» прекрасно знает, что душа несосуд с дном, но он дает понять, что существует некая психическаясоставляющая, которая в структуре души выполняет ту же роль, чтои дно в сосуде.
Метафора и Сознание
Чтобы некоторое свойство могло стать отдельным предметом мысли,необходим знак, который зафиксировал бы результат абстрагирующегоусилия. Имена, письменные знаки закрепляют абстрактные объекты,полученные в результате расчленения конкретных понятий. Метафорапозволяет нам обособить труднодоступные для мысли абстрактныеобъекты и придать им самостоятельность.
Человеческий ум формировался в процессе постепенного удовлетворениябиологических нужд человека и сначала он освоил окружающие человекаконкретные предметы.
Чтобы выделить из живого организма его психический компонент требуетсясделать немалое усилие. Примером может служить долгая историяформирования идеи «я» – обозначающего то интимное психическоесодержание, которое человек ощущает в себе самом – путем переходаот внешних атрибутов к внутренним. Сначала вместо «я» говорили«мое тело», «мое сердце», «моя плоть» и т.п., затем человек начинаетпознавать себя через свои принадлежности и появляются притяжательныеместоимения: «мое». Далее акцент перемещается на нашу социальнуюличность, место человека в обществе становится представителемего «я» и появляются обращения типа «ваше высочество», «ваше преосвященство».Местоимения типа «я» и «ты» появляются позднее.
Видя, сколько усилий требуется для выделения даже относительноконкретной сущности, становится понятным, почему в нашей лексикетак мало слов с самого начала обозначавших феномены психики. Почтився современная психологическая терминология – это чистая метафора.
Чтобы составить себе четкое представление об объекте, его необходимомысленно изолировать, отделить от окружения. Нам легче восприниматьизменчивое, чем постоянное. Изменение реорганизует отношения междукомпонентами, которые начинают выступать в других комбинациях.Влажное сочетается то с холодом, то с теплом. Когда объект выпадаетиз прежних комбинаций, остается пустое место определенной формы.Однако в итоге оказывается, что чем больше комбинаций допускаетобъект, тем сложнее его выделить и постигнуть. Его постоянноеприсутствие притупляет наше восприятие.
Можно представить объект, который всегда входит в состав всехдругих объектов. Такой объект существует. Это – сознание.
Как определить что такое сознание, если оно присутствует во всем,что мы воспринимаем. Здесь невозможно обойтись без метафоры. Универсальноеотношение между субъектом и объектом – отношение осознавания –можно постигнуть, только уподобив его какому-нибудь другому отношениюмежду объектами. В результате такого уподобления мы получим метафору.
2 ВЕЛИКИЕ МЕТАФОРЫ
Человеческая мысль двух величайших эпох – Древнего мира и НовогоВремени, питалась двумя метафорами. Суть проблемы: Пусть мы смотримна горный хребет. Его высота 2000 метров, он сложен из гранитаи имеет голубоватый и лиловый цвет. Наше сознание лишено этихпараметров: у него нет ни протяженности, ни цвета, ни твердости.Таким образом, свойства объекта и субъекта не совпадают и междуними не может возникнуть никаких отношений. Между тем в моментвосприятия объект и субъект входят в положительное взаимодействие.
Для человека древности отношения между субъектом и объектом, которыйон воспринимает, аналогичны отношениям между двумя физическимипредметами, один из которых при соприкосновении с другим оставляетна нем свой отпечаток. Метафора печати, оставляющей на восковойповерхности оттиск, укоренилась в сознании эллинов и на многиевека определила развитие философских идей.
О восковой дощечке говориться в «Теэтете» Платона. Этот образповторяет Аристотель в трактате «О душе», мы сталкиваемся с нимна протяжении всех средних веков в Париже, Оксфорде, Саламанкеи Падуе.
В соответствии с этой интерпретацией, субъект и объект – это 2физических предмета. Оба пребывают в мире независимо друг от другаи иногда вступают в случайные контакты. Осознание – это оттиск.
При таком подходе роль субъекта ущемлена. Согласиться с тем, чтоматериальный объект может оставить отпечаток на нематериальном,– значит уравнять их природу. Это определяет мировоззрение древнегочеловека. Для него «быть» значит пребывать среди множества другихвещей, являясь одним из множества предметов, погруженных в «моребытия». В античном представлении «Я» не играет большой роли, этолишь маленькое зеркало, в котором отражаются очертания сущего.
Возрождение обратило отношения субъекта и объекта. На смену метафорепечати и восковой дощечки приходит метафора сосуда и его содержимого.Объекты не попадают в сознание извне, они существуют в нем самом-это – идеи. Новое учение называется идеализмом.
Новое время сосредоточено на воображении. Если содержание сознанияне входит в него извне (в самом деле, как может влезть в менягора?) оно должно зарождаться в самом субъекте. Воображение создаети уничтожает объекты, таким образом, сознание есть творчество.
Лейбниц свел действительность к монаде, обладающей только однимсвойством – способностью к репрезентации. Система Канта вращаетсявокруг предрасположенности человека к воображению. Шопенгауерповедал нам, что мир – это то, что мы представляем.
«Я» приобрело важное значение. Лейбниц назвал человека маленькимбогом. Кант сделал «Я» высшим законодателем природы, а Фихте,с его склонностью к крайностям, возвестил, что «Я – это все».
Елена Шугалей, директор отдела динамического обучения и НЛП
Санкт-Петербургского Центра современных психотехнологий