Методы лечения алкоголизма. Эффект от лечения

Видео: Лечение алкоголизма в домашних условиях отварами и настойками трав, яблоками, лимонами

Это работает, если..

Существует подход к лечению алкоголизма, который работает всегда, но при одном условии: пациент должен выполнять все предписания врача.

Причем от пациента требуется только одно: каждые три-четыре дня являться на прием.

В этом условии нет ничего эксцентричного, потому что врач не может помочь пациенту, если тот не выполняет его предписаний.

Почему каждые три-четыре дня? Потому что действие антабуса длится в течение пяти дней после приема.

Если пациент будет принимать антабус в кабинете врача и в его присутствии, они оба будут знать, что на пять дней трезвость пациента гарантирована. Они купили время, вещь при лечении алкоголизма бесценную.

Этот подход включает кое-что и помимо антабуса, но только он делает все прочее возможным. Прежде всего, такой метод дает надежду, а когда алкоголик добирается наконец до врача, возможность надеяться бывает почти досуха исчерпана. Он сам ощущает себя безнадежным, его семья относится к нему как к безнадежному, да и врач зачастую считает, что надеяться здесь не на что.

Но при этом подходе доктор может ответственно и с уверенностью заявить: «Я в состоянии помочь вам решить проблему с пьянством». При этом он не имеет в виду, что может решить эту проблему навсегда (навсегда — это слишком долго), и не обещает, что пациент больше никогда не будет чувствовать себя несчастным или совершенно переродится.

Он гарантирует всего лишь одно: пациент не станет больше пить, если возьмет за правило появляться каждые три-четыре дня в кабинете врача и принимать антабус. Будучи строго предупрежденным, пациент не притронется к выпивке, если только он не совсем туп или безумен, но таким обычно антабус и не прописывают.

При первом визите врач может сказать ему что-то в этом духе:

Ваша проблема, по крайней мере в настоящее время, в том, что вам не удается контролировать потребление спиртного. Позвольте мне взять это на себя- разрешите мне хотя бы временно контролировать ваше пьянство. Это будет моей ответственностью. Приходите сюда, принимайте таблетку, а потом мы сможем заняться другими вашими проблемами.

Я хочу, чтобы вы в течение месяца воздерживались от спиртного. [В этот момент врач делает пометку в своем настольном календаре, чтобы не забыть, когда следует дать пациенту месячную дозу антабуса.] А через месяц мы сможем обсудить, станете ли вы принимать эти таблетки дальше. Это будет вашим решением.

Вам стоит сделать месячную паузу в пьянстве по двум причинам. Прежде всего, мне нужно знать, все ли у вас в порядке помимо того, что вы слишком много пьете. У вас может быть, скажем, депрессия или что-либо иное, что я смогу вылечить, но я не в силах выявить эти проблемы, если вы на несколько недель не бросите пить. Ведь спиртное само по себе порождает депрессию и неврозы, оно имитирует все возможные психические расстройства.

Во-вторых, вам необходимо на месяц бросить пить, чтобы у вас была возможность убедиться, что жизнь переносима и без спиртного, хотя иногда и еле переносима. Миллионы людей не пьют, но справляются с жизнью. Вы тоже справитесь, но в последнее время у вас не было возможности обнаружить это.

Ф. Скотт Фицджеральд жаловался, что ему никогда не удавалось оставаться трезвым достаточно долго, чтобы научиться терпеть трезвость, но вот это предлагаемый мною подход вполне обеспечивает.

Важно, чтобы пациент получал свою таблетку из рук или в присутствии врача (или другого профессионала, который будет заниматься его лечением). Как правило, пациенты стремятся ублажать своих врачей- может быть, поэтому они более пунктуальны в отношении назначенных визитов к врачу, чем сами врачи. В начале курса лечения пациент может приходить хотя бы для того, чтобы заслужить одобрение доктора.

Визиты могут быть совсем краткими или чуть подлиннее, если позволяет время. Главное — установить связь, наладить отношения, чтобы пациент чувствовал, что ему пытаются помочь, что он не брошен на произвол судьбы (да у него и нет другого выбора, если уж он дожил до участия в дуэте врач—пациент). Короче, частые визиты к врачу помогают наладить все это.

Во время визитов внимание следует уделять не таблеткам, а проблемам, с которыми сталкиваются большинство алкоголиков, прекращающих пить. Главная проблема — что делать со свободным временем, которого становится невообразимо много, после того как пьянство уходит из жизни.

Скука — проклятие непьющих пьяниц. Годами почти все приятное в жизни было связано со спиртным: еда, секс, общение с друзьями, рыбалка, футбол в воскресенье вечером. Без выпивки все эти вещи в значительной степени блекнут и теряют привлекательность. У алкоголика возникает импульс к отшельничеству, к скорбным размышлениям о своей безрадостной судьбе.

Терапевт может помочь ему в подыскании альтернативных развлечений — хобби, какой-либо деятельности, не привязанной к выпивке, чего угодно, что помогает убить время и дает хоть какое-то удовлетворение, пусть и близко не сравнимое с жарким обаянием пьянства. Иногда он сам находит замену, но в общем в этот период его жизнь бывает чудовищно монотонной.

К тому же за время пьянства у людей накапливаются горы проблем. Обычно человеку помогает возможность высказаться, особенно когда слушатель приятен ему и дружелюбно настроен и не портит беседы рассказами о своих собственных проблемах. Даже если терапевт не в силах помочь решению этих проблем, он может их выслушать.



Если же врач психиатр, он может провести тщательное психиатрическое обследование, доискиваясь того, что еще, помимо алкоголизма, здесь следует подлечить. У алкоголиков бывают, хотя и не часто, депрессии, фобии или другие психические расстройства.

Во власти терапевта добиться того, чтобы пациент смирился со своим алкоголизмом, принял его. Это бывает трудно. Алкоголики значительную часть своей пьяной жизни посвящают тому, чтобы убедить себя и других, что у них нет проблем со спиртным. Трудно побороть привычку к самообману, закаменевшую за столь долгие годы.

Уильям Джеймс с обычной для него живостью описывает ее и заключает, что спасение алкоголика возможно только после того, как он порвет с ней:

Сколько предлогов находит пьяница, когда ему в очередной раз приспичит! Другие, да, они выпивали, и с его стороны было бы наглостью отказаться от приглашения- либо это нужно было, чтобы заснуть, либо справиться вот с этой работой- либо это вообще не было выпивкой, просто он продрог как собака- либо случилось

Рождество, либо ему нужно было набраться окончательной решимости, чтобы наконец завязать с пьянством- либо это был всего лишь разок, а разок не считается... в общем, сгодится что угодно, только чтобы не оказаться пьяницей.

Но если... несмотря на все хитрости и придуривание, он дойдет до того, что он всего лишь пьяница, и ничего больше, маловероятно, что он надолго останется им. Усилие, нужное, чтобы найти и осознать истинное название для самого себя, оказывается актом нравственного спасения.

А что происходит после месяца приема таблеток и разговоров о разных проблемах? Пациент и врач заключают новое соглашение. По моему опыту, пациент практически всегда соглашается пить лекарство в течение еще одного месяца.

Доктор одобряет это решение, что становится первым шагом в процессе, которого не миновать на пути к выздоровлению: принятие личной ответственности за контроль над пьянством.

Такое продвижение месяц за месяцем представляет собой разновидность принципа, исповедуемого Анонимными Алкоголиками, — алкоголик должен жить день за днем.



Годами главным или почти главным в жизни алкоголика было спиртное. Услышать, что больше никогда ни капли, — чуть ли не самое убийственное, что можно сказать такому человеку. И это даже может оказаться неверным. Исследования говорят нам, что малому проценту алкоголиков удается вернуться к нормальному потреблению спиртного.

Обычно это происходит с наименее злостными алкоголиками, хотя и здесь все по-разному. Может быть, лучше говорить не «нормальное», а «контролируемое» потребление алкоголя, потому что для алкоголиков спиртное навсегда сохраняет некую значимость, которой оно не имеет в жизни тех, кто на самом деле нормально относится к выпивке.

Многие, особенно члены движения Анонимных Алкоголиков, не допускают и мысли, что алкоголик может вернуться к нормальному потреблению спиртного. Если определить алкоголизм как устойчивую неспособность пить нормально, тогда нет сомнений — всякий, кто способен длительное время пить по-человечески, никогда не был настоящим алкоголиком.

Это вопрос определения, а те немногие алкоголики, которые оказываются способными к контролируемому потреблению спиртного, считались полноценными алкоголиками в тот период, когда не могли пить по-людски.

Большинство клиницистов согласны, что не стоит подавать классическому злостному алкоголику пустую надежду, что он когда-либо сможет пить по-человечески, но, с другой стороны, обещать ему, что он никогда больше не пригубит и капли спиртного, — это излишняя жестокость, тем более что все может оказаться и не так.

Когда заканчивается лечение?

Минимальный период месяц, потому что именно на такой срок заключается первоначальный договор между врачом и пациентом. В идеальном случае курс должен длиться не менее полугода, при этом пациент обязан ежемесячно принимать решение о продолжении курса антабуса. Почему именно шесть месяцев?

Практика показывает, что большинство алкоголиков, возвращающихся к пьянству, делают это в первые полгода после решения о полном воздержании от спиртного.

Общее правило таково: чем длительнее пациент воздерживается от алкоголя, тем короче рецидивы. Чтобы приспособиться к трезвому образу жизни, нужно время. И врач и пациент должны быть готовы к возможности повторения запоев.

Алкоголизм — это по определению хронический запой, так что без рецидивов здесь трудно обойтись, хотя они и не обязательны. В этом отношении алкоголизм напоминает маниакально-депрессивный психоз, а также имеет сходство с такими заболеваниями, как диабет и рассеянный склероз.

Когда алкоголик впадает в запой, его врач зачастую чувствует себя обиженным. Когда у диабетика случается кома из-за того, что он не ввел вовремя инсулин, доктор склонен относиться к нему сочувственно. Причина такой непоследовательности не вполне ясна.

Этот подход к лечению алкоголизма встречает три возражения. Это лечение, заявляют, основано на страхе перед плохим физическим самочувствием, а страх — наименее приемлемая форма мотивации. Спорное возражение. Страх бывает единственной причиной, по которой алкоголик порывает с пьянством.

Факты свидетельствуют, что в лечении алкоголиков терапевты иногда добиваются больших успехов, чем психиатры, и причина этого только в том, что они в состоянии сильнее напугать пациента. Им достаточно исследовать печень и заявить, что он умрет в течение года, если не бросит пить. Не счесть алкоголиков, которые отказались от спиртного единственно потому, что услышали нечто в этом роде.

Другие бросают пить из страха потерять жену или работу. Возможно, далеко не случайно труднее всего поддаются лечению те алкоголики, кому уже нечего терять, которые уже лишились жены, работы и здоровья. У них нет надежды вернуть что-либо ценное и привлекательное.

Осталась только собственная жизнь, а за такую жизнь не стоит и цепляться. Не исключено, что наиболее эффективны программы лечения алкоголизма, организуемые компаниями, когда пациент одновременно является работником и сохраняет свое место ровно до тех пор, пока остается трезвым. Эпиграф к этой главе взят из сочиненной Горхэмом истории алкоголика «Carlotta McBride». Как говорит Горхэм, спиртное действует.

Оно действовало на алкоголика многие годы. И пока он чего-нибудь сильно не испугается, вряд ли откажется от него.

Второе возражение против предлагаемого мною метода лечения заключается в том, что пациент попадает в слишком сильную зависимость от личных взаимоотношений с источником авторитета — с врачом, а эти отношения должны когда-либо кончиться.

При лечении алкоголизма цель не столько в окончательном исцелении (хотя порой и такое случается), сколько в достижении временных улучшений. Если после лечения пациент сохраняет трезвость дольше, чем когда-либо прежде, значит, достигнут определенный успех. В любом случае врач должен противодействовать возникновению зависимости.

Он вынужден настаивать на том, чтобы пациент принял таблетку и после этого месяц оставался трезвым (месяц выбран произвольно, сгодится любой фиксированный интервал времени), но после этого пациент должен осознать, что только на нем лежит окончательная ответственность за собственную трезвость.

Зависимости от авторитета

Вопрос о зависимости от авторитета особенно важен для Великобритании, где, судя по имеющимся фактам, принимаемый под наблюдением антабус является эффективным средством лечения, особенно когда наблюдение осуществляет человек, близкий пациенту, — друг или жена.

Возможность передать надзор за лечением кому-то постоянно находящемуся рядом с пациентом — очень важное преимущество. Можно сократить число визитов к врачу, а курс лечения растянуть больше чем на шесть месяцев. Иногда терапевт, пациент и присматривающий заключают своего рода контракт, по которому последний принимает на себя контроль за аккуратностью приема таблеток.

Но обычно ничего такого не нужно: если человек возобновляет пьянство, понятно, что он пропустил прием антабуса. Стоять над душой взрослого человека и следить, чтобы он выпил таблетку, унизительно и может вызвать протест, иногда оказывающийся достаточным поводом для запоя.

Очень полезно ввести в контракт (устный или письменный) условие, что жена обязуется никогда не поминать мужу его прежнее пьянство до тех пор, пока он принимает антабус. Жертвы — жена, муж, дети — помнят все плохое, что случалось, пока пьяница пил. Это оставляет неизгладимый рубец на взаимоотношениях.

Многие алкоголики готовы принимать антабус или делать почти все что угодно, только бы прекратить упреки и нытье о его прежних «подвигах».

Принимаемый под наблюдением антабус не используется практически нигде за пределами Великобритании. Но этот метод стоит попробовать повсюду. Похоже, он часто оказывается эффективным. Однако вернемся к моему «американскому плану» приема таблеток в кабинете врача.

Последнее возражение против этого метода заключается в том, что он не затрагивает корень проблемы, — он не объясняет, как пациент стал алкоголиком. Это верно, но, по моему мнению, никто не в силах объяснить, как человек делается алкоголиком, потому что никто не знает причины алкоголизма.

Врачи порой винят воспитание, а больные — условия внешней среды и постоянные стрессы. Нет возможности проверить истинность этих объяснений. Может быть, не вредно сообщить пациенту, что его случай представляет собой загадку для медицины. И несмотря на все факты, пока преждевременно говорить, что он унаследовал свою болезнь.

Но даже если бы удалось с полной определенностью доказать, что некоторые формы алкоголизма передаются по наследству, это не сделало бы прогноз лечения менее благоприятным, а само лечение — менее полезным.

Бывает, что, когда нельзя усомниться в действии наследственных факторов, кто-нибудь заявляет: «Если это наследственное, ничего не поделаешь». Стоит напомнить, что диабет взрослых почти определенно является наследственным заболеванием, но у нас есть отличные методы помощи диабетикам.

Дональд Гудвин