Анонимные алкоголики. Рассказ члена общества

Видео: В завязке: истории членов общества "Анонимные алкоголики"

Рассказ члена общества АА

Член движения АА навестил нашу медицинскую школу, чтобы поговорить со студентами.

Ее рассказ передает аромат собраний АА, в каком бы уголке мира они ни проводились, и содержит несколько советов, полезных для будущих врачей.

Привет, меня зовут Джейн, и я алкоголичка. Именно так мы представляемся друг другу на собраниях АА, и мне кажется, что это подходящее начало.

Начну с анкетных данных. Я 25 лет была замужем. У нас было трое сыновей. Трезвую жизнь я вела два с половиной года. Я дипломированная медсестра. Уже будучи пьяницей, я посещала университет и получила степень бакалавра по социологии. Бросив пьянство, я вернулась к учебе и в этом семестре должна закончить работу на степень магистра по социальным проблемам. Когда я кончу образование, я хочу участвовать в борьбе с алкоголизмом.

Моя жизнь до 38 лет была совершенно непримечательна. В ближайшем семейном кругу у нас не было пьяниц, хотя дедушка отца был явным алкоголиком. Семья моих родителей была вполне благополучной- когда я была ребенком, меня не оставляли без внимания, но и не тиранили заботой.

Я была вполне нормальным подростком, у меня не было проблем со старшими, а в школе я была и вовсе круглой отличницей. Я была подготовлена к тому, чтобы стать женой и матерью, и если я получила образование медсестры, то только в виде страховки — на всякий случай, а не чтобы посвятить свою жизнь работе. В

Важно понять, что я выросла до подъема женского движения. Именно поиск себя как личности вверг меня в кризис, предшествовавший алкоголизму. Те из вас, кто видел фильм «Крамер против Крамера», смогут отчасти представить себе, каким образом я стала непригодной для жизни. С одним отличием — я не обладала мужеством той женщины, а потому не стала решать свою проблему, а спаслась бегством в депрессию и алкоголизм.

Когда я впала в депрессию, я не понимала, что со мной происходит. Я знала только, что я жалкое существо и что со мной что-то чудовищно не так. Я отправилась к психиатру, который начал давать мне антидепрессанты и транквилизаторы.

Я принимала их почти непрерывно до тех пор, пока не пришла в Центр лечения алкоголизма, где меня оставили без наркотиков, и мне пришлось пройти через ломку. Я посещала психиатра еженедельно, не считая тех периодов, когда он или я уезжали в отпуск. После четырех с половиной лет психотерапии и разных таблеток я так и не вышла из состояния депрессии, но дополнила потребность в спиртном зависимостью от лекарств.

Алкоголику всегда трудно определить тот момент, когда он переходит от нормального потребления спиртного к алкоголизму. Сегодня я понимаю, что мои беды начались с того дня, когда я начала использовать спиртное как лекарство.

Я начала пить на ночь, чтобы избавиться от мучившей меня бессонницы. Я много пила, чтобы успокоить одолевавшие меня страхи и тревоги. Чем больше я пила, тем сильнее меня одолевали страхи, но в те дни я не понимала, что эти вещи взаимосвязаны. Кроме того, я выпивала по тем же самым причинам, по которым пьют все остальные, — чтобы поднять настроение и сделать жизнь более праздничной.

Я много пила, чтобы обрести уверенность в себе, а ее мне всегда хватало ненадолго. С той же целью я использовала либриум и должна признаться, что со временем мне для получения эффекта приходилось выпивать его не менее 100 мг.

Для завершения картины должна сообщить вам, что прежде, чем началось мое выздоровление, я дважды госпитализировалась для прохождения детоксикации и всерьез пыталась покончить самоубийством. В какой-то момент я оставила мужа, но выяснилось, что от этого я начала пить еще больше, и я вернулась.

Я много раз бывала в полной отключке и однажды потеряла память на сутки. Я думала, что проснулась в четверг, а оказалось, что на дворе пятница. Я приспособилась парковать машину в состоянии полного беспамятства и как-то, выйдя из университета, не смогла ее найти.

Я рассовывала бутылки со спиртным в тайники по всему дому, но иногда бывала при этом в полной отключке и потом не могла их отыскать. Целый год после того, как бросила пить, я продолжала находить их по всем углам.

Я была запойной пьяницей. Мне случалось не пить неделями, но потом я срывалась в запой на несколько дней. Периоды между запоями делались все короче. Муж научился предугадывать время очередного запоя и нередко точно знал, что вот он вернется домой и найдет меня опять пьяной. Был период, когда я усилием воли пыталась сохранить трезвость.

Мой психиатр давал мне антабус, но он не помог. Обычно стоило мне почувствовать желание выпить, как я вспоминала, что забыла принять очередную таблетку антабуса. А потом я сделала опасное открытие, что могу пить уже через два дня после приема антабуса, поскольку реакция оказалась вполне терпимой. В конце концов психиатр попытался направить меня к АА, но я отказалась.

Кто-нибудь из знакомых мог бы увидеть меня там и заподозрить, что я тоже алкоголичка, — и это представлялось мне полным концом света! К тому же я не могла понять, чем мне может помочь компания бывших пьянчуг, если этого не может дипломированный психиатр. Доктор объяснил мне только, что, если я решу в очередной раз напиться, мне будет кому позвонить.

Все переменилось, когда мой муж дошел до края. Он усадил меня рядом, как множество раз до этого, когда мы договаривались, что мне нужно просто проявить волю и перестать пить. Только в этот раз все было немного иначе — муж объяснил мне, что он собирается делать.

«Спиртное контролирует твою жизнь, а через это и мою тоже, и я этого больше не хочу». Дойдя до отчаяния, он обратился к нашей общей приятельнице, медсестре, и она дала ему несколько книжек из числа издаваемых движением АА. Мой врач никогда не рассказывал мне об этой организации.

Муж хотел, чтобы я начала лечиться, но не хотел обращаться в психиатрическую клинику, так что я с жалостными слезами и мольбами — а это у меня отлично получалось — выпросила себе отсрочку. Он сдался, но заставил дать слово, что если еще разок напьюсь, то отправлюсь лечиться. Еще до конца недели я опять напилась, и он отвез меня в Центр лечения алкоголизма. Я попыталась сразу сбежать, но он поклялся мне, что, если я покажусь дома, он обратится в суд и отправит меня назад под конвоем шерифа.

Принудив меня к лечению, муж сделал последнее, что мне было нужно для исцеления от алкоголизма, — он дал мне надежду. Впервые в жизни я встретила выздоравливающих алкоголиков и многое узнала про АА.

Из дурмана последних дней моего пьянства помню выражение лиц членов моей семьи и психиатра. Это было выражение бесконечной грусти. Как если бы они хотели сказать: «Она была прекрасным человеком, и какая жалость, что ее больше нет с нами». Я как будто побывала на собственных похоронах.

Их печаль еще усилила одолевавшее меня чувство безнадежности. Они отлично понимали все, что со мной происходило. Я была алкоголичкой. Казалось, они без моих слов чувствовали поселившиеся во мне беспомощность, безнадежность, страх и бушующую ярость. А поскольку они так хорошо меня понимали, я начала верить, что, может быть, и мне поможет лечение.

Для исцеления от алкоголизма важен духовный момент. Это тот момент истины, когда алкоголик говорит: «Со мной всё. Я сдаюсь. Я сделаю что угодно, чтобы перестать пить и изменить свою жизнь». Обычно этот момент называют «дойти до дна». Для алкоголика это крайне болезненное переживание.

Потому что теперь ему приходится отказаться от всех видов обороны, которые защищали его от болезненной действительности. Возникает чувство, будто ты стоишь нагим перед целым миром.

Те из нас, кто обрел исцеление в АА, верят, что за этой капитуляцией стоит готовность принять веру в Силу, превышающую наши собственные, как бы каждый из нас ни понимал ее. Со мной это случилось на второй неделе выздоровления.

Я была вся истерзана из-за того, что мне перестали давать либриум, и меня практически парализовали страхи. Меня ужасала перспектива сойти с ума и провести остаток жизни в психиатрической лечебнице. И вот в таком состоянии, уже на грани угасания жизни, я столкнулась с конечностью собственного бытия.

Я перестала умничать о том, кто Он и чем Бог может и не может быть, и из глубины меня хлынула молитва, самое простое: «Помоги мне, сама я больше не в силах». И сразу после этого помощь оказалась передо мной в виде программы АА и тех алкоголиков, которые с такой любовью научили меня, как все это реализовать в моей собственной жизни.

Я провела там пять недель. Приехав домой, я жутко боялась, что вернусь к прежнему поведению и запью опять. Но я регулярно посещала собрания АА и усердно старалась следовать программе. И вот проходил еще один день, когда мне удавалось остаться трезвой.

И дни складывались в недели, а недели в месяцы, и наконец пришел день, когда я поняла, что сегодня не только ни капли не выпила, но даже не помышляла о том, чтобы выпить. Одержимость спиртным покидала меня. Я не в силах рассказать о том громадном облегчении, которое почувствовала, когда наконец поняла, что мне никогда больше не потребуется выпивка.

А затем ко мне пришло осознание, что теперь я переживаю жизнь совершенно иначе, чем прежде. Осознав изменения в своем поведении и отношении к жизни, я поняла и то, что без страданий, причиненных мне пьянством, я бы не смогла открыть в себе источники роста.

Я могла бы так до конца жизни и проваландаться со своей депрессией и дурацкой жалостью к самой себе, если бы алкоголизм не принудил меня решать эти проблемы всерьез. Порой на собраниях АА случается услышать, как алкоголик говорит: «Я благодарен Богу за то, что я алкоголик».

Я впервые услышала это, когда трезвость для меня была еще в новинку, и решила, что у мужика, должно быть, крыша поехала. Но теперь я понимаю, что он имел в виду. Иногда приходится слышать от алкоголика: «Я должен был проделать все то, что я проделал, чтобы стать тем, что я есть сегодня». Для меня в этом сущность терпимости к самому себе.

Мне нужно еще несколько минут, чтобы коротко рассказать вам, как вы сами относитесь к алкоголизму. Занятия медициной научили меня, что алкоголики безнадежны. Занимаясь на курсах медсестер, я ненавидела пациентов-алкоголиков.

Я выходила из себя, когда мне волей-неволей нужно было тратить время на эту пьянь, вместо того чтобы заниматься пациентами, которых я считала действительно больными людьми. Такое отношение мне передалось от учивших меня врачей и медсестер. Преподававший нам доктор учил нас: «Хочу вас предостеречь, барышни, относительно алкоголиков, за которыми вам придется ходить в больницах.

Они умеют вызывать сострадание и выворачивать душу наизнанку, но не дайте себя задурить — вам не удастся сделать алкоголика трезвенником». В те дни я верила всему, что нам говорили врачи, собственное понимание пришло ко мне много позже. Однако в любом случае у меня не было оснований не верить ему. Я тоже никогда не видела ни одного бросившего пьянство.

Я призываю вас как можно строже исполнять свой профессиональный долг, когда вы станете практикующими врачами. Если вы будете считать алкоголизм моральной проблемой, вам не захочется уж очень активно заниматься лечением этой болезни. Под моральной проблемой я имею в виду, вы можете считать, что алкоголик в состоянии бросить пить сам по себе, собрав в кулак всю свою волю.

Я считаю алкоголизм болезнью в том смысле, что это нечто такое, что происходит с вами, — так же как у человека может случиться опухоль или заболевание сердечных сосудов. Я не хотела становиться алкоголичкой. Я никогда не ставила перед собой такой цели. Но однажды мне пришлось столкнуться с реальностью и осознать, что я стала жертвой процесса с известной симптоматикой, предсказуемым течением и крайне неблагоприятным прогнозом. Этот процесс называется алкоголизм.

Мы не знаем причин, но незнание причин болезни никогда не мешало врачам прилагать все усилия для исцеления больных.

Мне вспоминается шутка, которую можно время от времени услышать на собраниях АА. Пьянчуга притащился на берег озера и приволок с собой наковальню. Ему нужно переплыть на другой берег. Он прыгает в воду и мгновенно начинает тонуть. А на другом берегу множество людей, и все хотят ему помочь.

Священники вопят: «Мы молимся за тебя, мы молимся за тебя!» Врачи вопят: «Мы проводим исследования, мы проводим исследования!» А члены АА вопят: «Брось наковальню!»

Может ли движение АА помочь пьяницам, не являющимся алкоголиками? На этот вопрос нет ответа, потому что они редко посещают собрания.