Цикл привыкания к алкоголю

Видео: ЧТО БУДЕТ, ЕСЛИ БРОСИТЬ ПИТЬ АЛКОГОЛЬ

Соблюдай умеренность, потому что страсть к наслаждениям редко остается ненаказанной.

Пуританская мораль

Любое основательное объяснение алкоголизма должно учитывать две характерные черты этой болезни: утрату контроля и наличие рецидивов.

Утрата контроля — это неспособность алкоголика остановиться после первой рюмки. Рецидив — возврат к запойному пьянству после периода трезвости, и в этом величайшая тайна этой пагубной привычки. Почему после месяцев или лет воздержания курильщик опять начинает дымить, наркоман — колоться, а алкоголик уходит в запой?

Нижеследующее представляет собой попытку показать, каким образом взаимодействие наследственных и внешних факторов может быть причиной утраты контроля и склонности к рецидивам.

Некоторые получают от спиртного больше удовольствия или кайфа, чем другие. Интенсивность извлекаемого удовольствия может, хотя бы отчасти, определяться наследственностью. Кайф проходит быстро, а за ним наступает не весьма приятное состояние, и у некоторых оно бывает особенно тяжелым. Степень дискомфорта также может определяться наследственными факторами.

Алкоголики быстро привыкают к тому, что от этого дискомфорта есть простое средство — нужно выпить еще. В результате у алкоголиков две причины для пьянства — получать удовольствие и избавляться от страданий. Одно и то же снадобье дает чувство счастья и дискомфорта, и его нужно принимать регулярно, чтобы поддерживать первое и ликвидировать второе. Клин, как известно, вышибать лучше всего клином.

Чувство дискомфорта вызывается страстным желанием

Чтобы избавиться от этого чувства неудовлетворенности, алкоголик готов схватиться за что угодно — плитку шоколада, секс, транквилизаторы, бег трусцой или молитву, — но опыт учит его, что полное и немедленное спасение дает только выпивка. Со временем алкоголик все в большей степени пьет не ради удовольствия, а для избавления от страданий.

Итак, некоторые рождены, чтобы получать от спиртного наивысший кайф и самые горькие муки. Эти взлеты и падения настроения (цикл привыкания) могут многократно повторяться на протяжении одной большой попойки, ну и, наконец, приходит следующее утро, а с ним и абсолютно непереносимое состояние похмелья.

Ум и организм алкоголика быстро приучаются к тому, что от похмелья спасает все та же выпивка. Заученный опыт физически переживается как горение души, а психологически — как озабоченность (буквально как одержимость) тем, чтобы спиртное всегда было под рукой.

Когда настоящий запойный пьяница входит в запой, он часто не может остановиться до тех пор, пока это раскачивание вверх и вниз не измучит его окончательно, и тогда ему приходится завязывать с пьянкой.

Но зачем он опять начинает? Почему запойный пьяница, который уже всей душой ненавидит спиртное и месяцами или годами к нему даже не притрагивается, однажды вновь входит в штопор? Незнанием этого не объяснить: он знает, чем дело кончится. Так чего ради еще раз проходить через все это?

Это подводит нас к проблеме добровольности поведения, т.е. к философскому вопросу о свободе воли — слишком обширному для данной книги. Оставляя в стороне свободу воли, рецидив можно отчасти объяснить тем, что называют генерализованным или обобщенным раздражителем или стимулом.



Термин этот обозначает тот факт, что вещи напоминают нам о других вещах. Пьянчуге стрелка часов, показывающая 5 вечера (стимул), может напомнить, что он уже годами постоянно выпивает именно в это время (обобщение), и он наливает и пьет.

Акт опрокидывания оказывается вцементированным в хаос напоминающих вех. У каждого выпивохи свои вехи, но есть ряд общих тем: еда, секс, выходные, футбольный матч, рыбалка, путешествие. Ни одна из тем внутренне никак не связана с выпивкой, но в жизни каждого пьющего они обретают крепкую ассоциативную связь со спиртным и превращаются в надежные вехи. Напоминанием служат физические состояния: голод, усталость.

Напоминанием служат разные настроения: ностальгия, грусть, восторг. Короче говоря, решительно что угодно может служить вехой и напоминанием и способно остаться напоминанием еще долго после того, как человек бросит пить.

Вехи могут проложить путь к рецидиву запоя. В один прекрасный день, совершенно неожиданно, «вылечившийся» алкоголик оказывается захваченным воспоминаниями. Пять часов вечера, завтра Рождество, а кстати, и день рождения.

Начальник долго плакался на жизнь, и пришлось остаться без ланча. Банк вернул назад отправленный бывшей жене чек с алиментами, т.к. на счету кончились деньги, но зато он сегодня выиграл в тотализатор. Неожиданно возникает невероятное чувство жажды. Когда он проходит мимо пивнушки, сильный порыв западного ветра прямо-таки вдавливает его в дверь — начался очередной запой.



Это крайний пример. Спусковой механизм рецидива может срабатывать очень тонко.

«У любого алкоголика, — пишет Марк Келлер, — может быть ряд или целая батарея ключей или сигналов.

По закону генерализации любой критически важный ключ способен действовать как своего рода щупальца спиртного, которые охватывают своим влиянием длинный ряд аналогов, что может стать причиной все более частых запоев или беспросыпного, нескончаемого пьянства.

В слегка преувеличенном примере мужчина уходит из дома и напивается всякий раз, как теща косо на него посмотрит. Спустя некоторое время он будет напиваться всякий раз, когда на него косо взглянет любая женщина».

Так или иначе, человек потом не в силах объяснить, почему он опять запил. Возможно, не все сводится к генерализации стимулов, хотя это многое объясняет.

Идея цикла привыкания

Идея цикла привыкания нашла применение по отношению не только к алкоголизму, но и к страсти к острым ощущениям, к обжорству и к любовным переживаниям. Теория утверждает, что каждое привыкание в конечном итоге порождает собственную противоположность, так что наслаждение оборачивается страданием, и наоборот.

Сторонники этой идеи убеждены, что каждое значимое событие в жизни оказывает не только прямое, но и противоположно направленное действие. «Вначале наркотики приносят исключительно удовольствие. Вы чувствуете только грандиозный подъем и эйфорию.

Но по мере привыкания подъем исчезает, и приходит страх остаться без „подогрева" и болезненная ломка». Цикл привыкания к наркотикам схож с подъемом бегуна на длинные дистанции: боль уступает место удовольствию. Парашютисты иногда просто впадают в отчаяние, когда из-за плохой погоды срываются прыжки- некоторые полагают, что у них возникает привыкание к прыжкам.

Идея цикла привыкания находит поддержку в некоторых экспериментальных работах по изучению животных. При измерении издаваемых утятами криков о помощи оказалось, что птенцы демонстрируют куда больший испуг, когда матерей удаляют, чтобы вернуть через короткое время, а потом опять удалить и вернуть, чем когда их удаляют надолго.

Частые и непродолжительные расставания образуют цикл привыкания, в котором призывы о помощи эквивалентны синдрому лишения.

Из таких работ следует, что любая привязанность вначале управляется почти исключительно чувством удовольствия, но по мере укоренения привязанности главным инструментом управления делается угроза расставания и одиночества. Некоторые считают, что при всем отличии человека от животных у нас работают те же самые механизмы.

«Экcтаз и безумие первых недель влюбленности начинают проходить, — замечает психолог Ричард Соломон, — и, когда ваш партнер делается для вас недоступен, у вас развивается синдром лишения».

В соответствии с теорией критическое значение для привыкания имеют величина доз и интервал между ними. Призывы утят о помощи звучат дольше всего, когда их забирают от матери на минуту, а не на две или пять. Если крысу каждые 60 секунд подкармливать пищевыми пилюлями, она будет демонстрировать синдром лишения (возбужденность, частое питье воды) после каждой дозы питания. Но синдром исчезнет, если пилюли давать с интервалом в несколько минут.

Вывод: верно подобранные интервалы между дозами предотвращают привыкание.

Почему люди продолжают есть, когда желудок уже полон? «Потому что нам нравится насыщать себя вкусными вещами, отдаляя момент наступления синдрома лишения, — говорит Соломон. — Чем вкуснее пища, тем острее синдром лишения».

Есть смысл, продолжает он, съедать все вкусное в начале трапезы и оставлять напоследок пресные вещи, чтобы меньше страдать от прекращения приятных вкусовых ощущений. Наверное, еще разумнее было бы вообще никогда ничего вкусного не пробовать.

Слабость этой теории в том, что она как-то преувеличивает эффект привыкания. Трудно поверить, что жирные люди похудеют, если будут завершать каждую трапезу чем-либо не весьма вкусным. Хотя кто знает! Когда алкоголикам и наркоманам рассказываешь о цикле привыкания, они откликаются коротким вздохом: «Да, все так и есть».