Нарушение обмена адипонектина при задержке внутриутробного развития и его последствия

Адипонектин вырабатывается адипоцитами, его рецепторы находятся в скелетных мышцах (рецептор адипонектина типа 1) и печени (рецептор адипонектина типа 2). Белок, состоящий из 244 аминокислот, транслируется на мРНК (арМ1), находящиеся в жировых клетках человека. Введение мышам адипонектина снижает резистентность к инсулину, а также уровень глюкозы в сыворотке крови.

У людей сывороточный уровень адипонектина напрямую соотносится с чувствительностью к инсулину, но не с профилем сывороточных липидов или ожирением. Кроме того, локусы восприимчивости к диабету картируются у человека в гене адипонектина на хромосоме 3q27.

У людей с задержкой роста влияние недоедания в раннем возрасте, по-видимому, со временем изменяется. Iniguez и соавт. определяли уровень лептина у младенцев и детей в возрасте 1 года и 2 лет с малой массой тела для гестационного возраста при рождении, а также у младенцев, рост и масса тела которых соответствовали гестационному возрасту. «Догоняющий» рост у детей с малой массой тела для гестационного возраста был настолько интенсивен, что к 2-летнему возрасту между этими двумя группами наблюдались умеренные различия.

Хотя существенной разницы в абсолютных уровнях сывороточного адипонектина у детей с малой массой тела для гестационного возраста и детей из контрольной группы не выявлялось, различия в уровне адипонектина были обратно пропорциональны увеличению массы тела в возрасте между 1 и 2 годами. В противоположность лептину уровень адипонектина не соотносился с уровнем инсулина, и при проведении множественного регрессионного анализа было установлено, что адипонектин имеет отношение только к постнатальному возрасту.

Если постнатальный возраст из анализа исключен, то детерминанты уровня адипонектина включают более низкую послеродовую массу тела (р < 0,001) и принадлежность к мужскому полу (р < 0,03). Эти выводы не столь убедительны, как полученные в этом исследовании данные о лептине, но они дают толчок к размышлениям, основанным на многих наблюдениях, когда задержка роста в раннем детстве приводила у лиц противоположного пола к разным последствиям.

Антитезой этих сведений являются данные, полученные в исследовании Ldpez-Bermejo и соавт., которые измеряли уровень адипонектина и оценивали резистентность к инсулину и секрецию инсулина, пользуясь гомеостатической моделью (НОМА), у 32 детей в препубертатном возрасте, которые при рождении имели малую массу тела для гестационного возраста (средний возраст 5,4 ± 2,9 года), и детей с параметрами, соответствовавшими гестационному возрасту (средний возраст 5,9 ± 3,0 года).

Считают, что у ребенка малая масса тела для гестационного возраста, если его параметры меньше 10-й перцентили, дети с параметрами больше 25-й перцентили считаются адекватными гестационному возрасту. В число критериев исключения вошли хромосомные аномалии, внутриутробная инфекция, гестаци-онный диабет, гипертензия беременных, дефицит гормона роста и нарушение функции щитовидной железы.

Как и ожидалось, у детей с малой массой тела для гестационного возраста были меньшая масса и меньший рост, но схожий ИМТ. В результате анализа НОМА и после поправки на пол, возраст и стандартное отклонение ИМТ была выявлена тенденция к резистентности к инсулину у детей старше 3 лет с малой массой тела для гестационного возраста при рождении (р = 0,046).

Неожиданностью стал значительно более высокий сывороточный уровень адипонектина у детей с малой массой тела для гестационного возраста (р < 0,0001), а после того, как данные этой группы были разбиты на квартили ИМТ, результаты стали более сложными для интерпретации.

Когда сопоставили безжировую массу тела, то у детей с малой массой тела для гестационного возраста более высокого квартиля уровень адипонектина сыворотки крови оказался ниже (р= 0,02). Дети с малой массой тела для гестационного возраста более высокого квартиля также отличались и более высоким уровнем инсулина натощак (р = 0,03), у них была по результатам анализа НОМА более высокая граница резистентности к инсулину (р = 0,05) и выше бета-клеточная секреция инсулина (р = 0,01). Наконец, при множественном регрессионном анализе НОМА резистентность к инсулину составила 35% дисперсии адипонектина, а дополнительные 10 или 15% дисперсии адипонектина были обусловлены либо малой массой тела для гестационного возраста, либо массой тела при рождении.

Эти результаты несколько отличаются от результатов Cianfarani и соавт., которые обследовали 51 ребенка с малой массой тела для гестационного возраста (средний возраст 8,6 ± 3,5 года), 17 детей маленького роста, физические параметры которых при рождении соответствовали гестационному возрасту (средний возраст 10,5 ± 3,6 года), и 24 ребенка с ожирением, которые при рождении также соответствовали гестационному возрасту (средний возраст 10,6 ± 2,6 года).

В отличие от предыдущих исследований маленькими для гестационного возраста считали детей, масса тела которых при рождении была менее 3-й перцентили, а соответствующей гестационному возрасту была масса тела, превышающая 10-ю перцентиль. Дети с малой массой тела для гестационного возраста имели признаки резистентности к инсулину, что определялось анализом НОМА и соотношением глюкоза/инсулин (р < 0,01 и р = 0,02 соответственно). Кроме того, при сравнении с обеими группами детей, физическое развитие которых при рождении соответствовало гестационному возрасту, дети с малой массой тела для гестационного возраста имели более низкий уровень адипонектина в сыворотке крови (р < 0,0001).

Видео: ГИПОКСИЯ МОЗГА. ПРАКТИКА

Точнее говоря, у детей с малой массой тела для гестационного возраста уровень адипонектина обратно пропорционально коррелировал с ростом при рождении, возрастом, массой тела, ИМТ и половым созреванием, а также с уровнем инсулина натощак и резистентностью к инсулину по результатам анализа НОМА. Дети из группы с малой массой тела для гестационного возраста также различались по уровню адипонектина: пережившие период «догоняющего» роста имели значительно более низкий уровень адипонектина, чем дети, у которых такого периода не отмечалось. Вследствие прогностической ценности «догоняющего» роста в отношении возникновения заболеваний в зрелом возрасте эти последние данные свидетельствуют, что адипонектин может быть маркером более высокого риска, даже если он и не играет роли в патофизиологии.

Значение уровня адипонектина в патофизиологии взрослых людей с дефицитом питания в раннем возрасте подтверждается также научной работой Jaquet и соавт.. Они оценивали 486 молодых людей с малой массой тела для гестационного возраста (средний возраст 22,6 ± 4,2 года) и 573 человека соответствующего возраста из группы контроля, параметры которых были адекватны гестационному возрасту. К малой массе тела для гестационного возраста отнесли уровень менее 10-й перцентили, а к массе тела, адекватной гестационному возрасту, — в диапазоне между 25-й и 75-й перцентилями.

Распределение детей по среднему гестационному возрасту и половой принадлежности в этих двух группах существенно не отличалось. В группе с малой массой тела для гестационного возраста измеренный натощак уровень глюкозы в плазме крови выявил те же показатели, что и в группе молодых людей, соответствовавших при рождении гестационному возрасту, но у молодых людей из группы с малой массой тела для гестационного возраста был отмечен более высокий уровень глюкозы через 2 час после перорального приема 75 г глюкозы. Кроме того, соотношение инсулинемии натощак и гликемии, а также площадь под кривой для инсулина были значительно выше в группе с малой массой тела для гестационного возраста по сравнению с контрольной группой.

Вследствие этого не было неожиданностью, что средний уровень сывороточного адипонектина был значительно ниже в группе с малой массой тела для гестационного возраста по сравнению с контрольной группой. Когда уровень адипонектина был скорректирован относительно пола, ИМТ, отношения окружности талии к окружности бедер и приема препаратов оральной контрацепции, разница стала статистически значимой (р = 0,008). Более того, когда в дополнение к другим ковариантам были приняты во внимание маркеры резистентности к инсулину, снижение уровня адипонектина оставалось существенным (р < 0,01).

Любопытно, что в отличие от контрольной группы молодых людей, в которой соотношение инсулина и глюкозы обратно пропорционально уровню адипонектина сыворотки крови, отношение инсулин/глюкоза и уровень адипонектина в сыворотке крови распределялись по квартилям U-образно. Иными словами, самый высокий квартиль отношения инсулин/глюкоза в группе с малой массой тела для гестационного возраста был отмечен высоким уровнем адипонек-тина в сыворотке крови. В отличие от обсуждавшегося ранее исследования «догоняющий» ИМТ не был значимо связан с концентрацией сывороточного адипонектина.

В целом недоедание в раннем детском возрасте и возникающее вследствие этого замедление роста, по всей видимости, влияют на уровень сывороточного адипонектина. К настоящему времени мало изучена биология адипонектина в контексте задержки роста с использованием специальных экспериментальных моделей на грызунах. Как и в случае с лептином, исследователи пытаются разрешить проблему «курица или яйцо». Является ли это маркером или причиной грозящих заболеваний — еще предстоит выяснить.

Источник: http://meduniver.com